Позорной казни обреченный Лежит в цепях венгерский граф, Своей отчизне угнетенной Хотел помочь он: Гордый нрав В нем возмущался, меж рабами Себя он чувтвовал рабом И взят в борьбе с могучим злом И к петле присужден врагами Едва двадцатая весна настала для него И надо мир покинуть. Не смерть страшна Большому сердцу в ней отрада Ужасно в петле роковой Над людной площадью качаться, Вороны жадные слетятя И над опальной головой, Голодный рой их станет драться. Но граф в тюрьме, в углу сыром Уснул спокойным детским сном. По утру нежно мать лаская, Он говорил: "Прощай, родная! Я у тебя дитя одно, А мне так рано суждено Расстаться с жизнью молодою Погибнет без следа со мною
И имя честное мое. Ах, пожалей дитя свое! Я в вихре битв не знал боязни, Я не дрожал в дыму, в огне, Но завтра при позорной казни Дрожать как лист придется мне. " Мать говорила утешая: " Не бойся,не дрожи,родной! Я во дворец пойду, рыдая, Слезами, воплем и мольбой, Я сердце разбужу на троне А по утру как поведут Тебя на площадь, стану тут, У места казни, на балконе Коль в черном платье буду я Знай неизбежна смерть твоя, Не правда ль , сын мой, шагом смелым Пойдешь навстечу ты судьбе Ведь кровь венгерская в тебе. А, если в покрывале белом, Меня увидишь над толпой, Знай, вымолила я слезами, Пощаду жизни молодой. Пусть будешь схвачен палачами. Не бойся, не дрожи, родной!" И графу тихо, мирно спится И до утра он будет спать Ему все на балконе мать Под белым покрывалом снится. Гудит набат.Бежит народ. И тихо улицей идет, Угрюмой стражей окруженный На площадь рраф, приговоренный Все окна настеж, сотни глаз Его слезами провожают, А сколько женских рук бросают Ему цветы в последний раз. Граф ни чего не замечает Вперед, на площадь он глядит. Там на балконе мать стоит Спокойно в покрывале белом И к месту казни шагом смелым, Пошел оню с радостным лицом. Взошол на помост с палачом И ясен к петле поднимался И в самой петле улыбался. Зачем же в белом мать была? О, лжь святая! Так могла солгать лишь мать, Полна боязни, Чтоб сын не дрогнул Перед казнью.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2006-02-20 09:58 am (UTC)БЕЛОЕ ПОКРЫВАЛО М.Гартман
Позорной казни обреченный
Лежит в цепях венгерский граф,
Своей отчизне угнетенной
Хотел помочь он: Гордый нрав
В нем возмущался, меж рабами
Себя он чувтвовал рабом
И взят в борьбе с могучим злом
И к петле присужден врагами
Едва двадцатая весна настала для него
И надо мир покинуть.
Не смерть страшна
Большому сердцу в ней отрада
Ужасно в петле роковой
Над людной площадью качаться,
Вороны жадные слетятя
И над опальной головой,
Голодный рой их станет драться.
Но граф в тюрьме, в углу сыром
Уснул спокойным детским сном.
По утру нежно мать лаская,
Он говорил: "Прощай, родная!
Я у тебя дитя одно,
А мне так рано суждено
Расстаться с жизнью молодою
Погибнет без следа со мною
И имя честное мое.
Ах, пожалей дитя свое!
Я в вихре битв не знал боязни,
Я не дрожал в дыму, в огне,
Но завтра при позорной казни
Дрожать как лист придется мне.
" Мать говорила утешая:
" Не бойся,не дрожи,родной!
Я во дворец пойду, рыдая,
Слезами, воплем и мольбой,
Я сердце разбужу на троне
А по утру как поведут
Тебя на площадь, стану тут,
У места казни, на балконе
Коль в черном платье буду я
Знай неизбежна смерть твоя,
Не правда ль , сын мой, шагом смелым
Пойдешь навстечу ты судьбе
Ведь кровь венгерская в тебе.
А, если в покрывале белом,
Меня увидишь над толпой,
Знай, вымолила я слезами,
Пощаду жизни молодой.
Пусть будешь схвачен палачами.
Не бойся, не дрожи, родной!"
И графу тихо, мирно спится
И до утра он будет спать
Ему все на балконе мать
Под белым покрывалом снится.
Гудит набат.Бежит народ.
И тихо улицей идет,
Угрюмой стражей окруженный
На площадь рраф, приговоренный
Все окна настеж, сотни глаз
Его слезами провожают,
А сколько женских рук бросают
Ему цветы в последний раз.
Граф ни чего не замечает
Вперед, на площадь он глядит.
Там на балконе мать стоит
Спокойно в покрывале белом
И к месту казни шагом смелым,
Пошел оню с радостным лицом.
Взошол на помост с палачом
И ясен к петле поднимался
И в самой петле улыбался.
Зачем же в белом мать была?
О, лжь святая!
Так могла солгать лишь мать,
Полна боязни,
Чтоб сын не дрогнул
Перед казнью.